Однажды в погожий летний денек этот великан вышел погулять. Он бесцельно бродил, производя в лесах великие разрушения. Вдруг он заметил, что солнце уже садится — значит, приближается время ужина. Тут-то он и обнаружил, что заблудился и попал в совершенно незнакомую местность. Он все шел и шел неведомо куда, пока совсем не стемнело. Тогда он присел и стал ждать, когда взойдет луна. Затем пошел дальше при лунном свете — большими шагами, потому что хотел скорее попасть домой. Там у него на огне был оставлен лучший медный котел, и великан боялся, что дно прогорит. Но горы остались позади, и он уже вступил в населенные людьми земли. Он бродил в окрестностях фермы Эгидиуса Агенобарбуса Юлиуса Агриколы, возле деревни, в просторечии называвшейся Хэм.

   Ночь выдалась ясная. Коровы паслись в поле, а пес фермера убежал по своим делам. Гарм любил лунный свет и кроликов. У него, разумеется, и в мыслях не было, что великан тоже вышел на прогулку. Тогда он, конечно, имел бы основание уйти со двора без разрешения, но еще больше оснований у него было бы остаться дома и притаиться на кухне. Великан вступил на поле фермера Джайлса около двух часов ночи. Он сломал изгородь, стал топтать посевы и мять скошенную траву. За пять минут он навредил больше, чем королевская охота за пять дней.

   Гарм услышал чью-то тяжелую поступь на берегу: ТОП... ТОП... ТОП... — и помчался к западному склону пригорка, на котором стоял дом. Он хотел узнать, что происходит. Вдруг он заметил великана, который шагал прямо через реку и наступил ногой на Галатею, любимую Джайлсову корову. Корова расплющилась, точно черный таракан под ногой фермера. Для Гарма это было уже слишком. Он взвыл от ужаса и стремглав бросился домой. Он даже позабыл, что бегал гулять без разрешения: примчался под окно хозяйской спальни, завыл и залаял. Ему долго не отвечали: не так-то легко было разбудить фермера Джайлса.

   — Караул! Караул! — лаял Гарм.

   Окно вдруг распахнулось, и оттуда вылетела пустая бутылка.

   — У-у у! — Пес привычно увернулся. — Караул! Караул!

   Тут из окна высунулась голова фермера:

   — Проклятый пес! Ты что это вытворяешь?

   — Ничего, — ответил Гарм.

   — Я тебе покажу — ничего! Погоди, вот я утром шкуру с тебя спущу! — пригрозил фермер, захлопывая окно.

   — Караул! Караул! — не унимался пес.

   Джайлс снова высунулся из окна.

   — Будешь еще шуметь — убью! — пообещал он. — Что это с тобой приключилось, дурак ты этакий?

   — Со мной-то ничего, — отвечал пес, — а вот с тобой кое-что приключилось.

   — Ты это о чем? — Джайлс несколько опешил, несмотря на всю свою ярость: никогда прежде Гарм с ним так дерзко не разговаривал.

   — Великан по твоим полям бродит, громадный великан, прямо сюда идет, — сообщил пес. — Караул! Овец твоих топчет. На бедняжку Галатею наступил, и теперь она плоская, точно коврик у двери. Караул! Все твои изгороди сокрушил и вытаптывает твой урожай. Поживей — и смелей, хозяин, иначе у тебя ничего не останется! Кара-у-у-ул! — Гарм завыл.

   — Заткнись! — Фермер захлопнул окно. — Господи Боже! — сказал он про себя, весь дрожа, хотя ночь выдалась теплая.

   — Ложись-ка снова спать, не будь дурнем, — посоветовала жена. — А утром утопи ты эту собаку. Собака лает — ветер носит, они что угодно наговорят, когда попадутся на бродяжничестве или на воровстве.

   — Может, итак, Агата, — сказал он, — а может, и не так. Но что-то в поле действительно происходит, если Гарм собака, а не кролик. Очень уж он перепугался. С чего бы ему явиться сюда и поднять шум, ведь он мог тихонько прошмыгнуть через заднюю дверь, а утром получил бы свое молоко!

   — Не трать времени на споры, — посоветовала жена. — Раз уж веришь псу, так выполняй его совет: поживей, да смелее!

   — Сказать-то легче, чем сделать, — поежился фермер. Ведь он не совсем поверил Гарму. Не очень хотелось верить в великанов среди ночи.

   Но собственность есть собственность; и фермер Джайлс не особенно церемонился с теми немногими бродягами, которые забредали в его владения. Он натянул штаны, пошел на кухню и снял со стены мушкетон. Вы, может, спросите, что это такое? Говорят, именно такой вопрос однажды задали четырем ученым клирикам из Оксенфорда, и они, немного подумав, ответили: «Мушкетон — это короткоствольное ружье с широким раструбом, стреляет на небольшом расстоянии сразу несколькими пулями; из такого ружья можно попасть, не особенно тщательно прицеливаясь (ныне в цивилизованных странах вытеснен другими видами огнестрельного оружия)».

   Как бы то ни было, мушкетон фермера Джайлса действительно заканчивался широким раструбом наподобие рога, а стрелял он не пулями, но всем, чем только его ни заряжали. Однако мушкетон не поразил еще ни одной цели, потому что фермер заряжал его редко, а уж затвор и вовсе никогда не спускал. Страна эта не была еще цивилизованна, и пока ничто не вытеснило мушкетона: только этот вид огнестрельного оружия там и имелся, да и то попадался редко. Люди предпочитали лук со стрелами, а порох чаще использовали для фейерверка.

   Итак, фермер Джайлс снял со стены мушкетон и зарядил его порохом на тот случай, если понадобятся крайние меры, а в широкий конец напихал гвоздей, обрывков проволоки, глиняных черепков, костей, камешков и прочее. Потом натянул высокие сапоги, куртку — и вышел через огороды.

   Луна висела низко-низко, он видел только длинные черные тени кустов и деревьев, но слышал ужасный топот. ТОП... ТОП... ТОП... — доносилось со склона пригорка. Что бы ни говорила Агата, не хотелось ему действовать ни живей, ни смелей, но о своей собственности он тревожился гораздо больше, чем о своей шкуре. И вот, чувствуя странную пустоту в желудке, он направился к вершине пригорка.

   Тут над пригорком показалось лицо великана, бледное в лунном свете, мерцающем в его огромных круглых глазах. Ноги его были еще далеко внизу, вытаптывая поля на склоне. Лунный свет бил великану в глаза, и он не замечал фермера, зато фермер Джайлс прекрасно его разглядел и перепугался до полусмерти. Недолго думая, он дернул затвор — и мушкетон с оглушительным треском разрядился. К счастью, он был более или менее нацелен в безобразное лицо великана. Вылетело все, чем фермер набил ствол: камешки, кости, черепки, обрывки проволоки, гвозди. Поскольку расстояние в самом деле было небольшим, то случайно, а не по воле фермера много чего попало прямо в великана: один черепок угодил ему в глаз, а большой гвоздь проткнул нос.

   — Проклятие! — воскликнул великан со свойственной ему грубостью. — Меня кто-то ужалил!

   Выстрела он и не услышал (он же был глухой!), а вот гвоздь ему не понравился. Давно уже ни одно насекомое не могло прокусить его толстую кожу, но он слыхал, что где-то на востоке, на болотах, водятся стрекозы, которые кусаются, точно клещи.

   — Гнилая здесь местность, это точно, — сказал он. — Не пойду я сегодня дальше.

   Он подобрал парочку овец, чтобы съесть их дома, и отправился назад через реку, огромными шагами двигаясь к западу. Теперь он нашел дорогу домой, но дно котла совсем прогорело.

   А фермер Джайлс, которого выстрел опрокинул на землю, лежал на спине, глядя в небо, и ждал, что великан, проходя мимо, наступит на него. Но ничего подобного не случилось, и он услышал, как топот замирает вдали:

   ТОП...

   ТОП...

   ТОП...

   Тогда он поднялся, потер плечо и подобрал мушкетон. И вдруг услышал крики толпы, которая его приветствовала.

   Оказалось, что большая часть населения Хэма смотрела в окна, а некоторые оделись и вышли (после того как великан удалился). Теперь они с криками взбегали на пригорок.

   Как только жители деревни услышали ужасный топот великана, многие тут же поплотнее закутались в одеяла, а кое-кто залез под кровать. Но Гарм и гордился своим хозяином, и боялся его. Он считал, что хозяин в гневе и ужасен, и великолепен, и был убежден, что великан подумает то же самое. И когда он увидел, что Джайлс выходит из дому с мушкетоном (как правило, это было признаком сильного гнева!), он с лаем помчался по деревне, крича: