Жители кланялись и приседали, униженно благодаря монарха. Но жалели, что сразу не приняли предложения дракона получить по десять фунтов и не держали сделку в секрете. Они прекрасно понимали, что расположение короля не дойдет и до этой суммы. Гарм заметил, что опять не вспомнили о собаках. Доволен был только фермер Джайлс. Он был уверен, что его наградят, и уж во всяком случае радовался, что выпутался из этой истории, благополучный конец которой придал ему еще больше веса в глазах соседей.
Король не уехал. Он велел раскинуть шатры на поле фермера Джайлса и ждал четырнадцатого января, стараясь развлекаться, насколько это было возможно в жалкой деревушке вдали от столицы. В первые лее три дня королевская свита съела почти весь хлеб, масло, яйца, цыплят, сало и баранину и выпила до капли все запасы старого эля, какие были в деревне. Потом стали ворчать, что их плохо кормят. Король великодушно за все заплатил (квитанциями, которые после можно будет обменять на деньги: ведь он надеялся, что скоро казна сильно пополнится), так что жители Хэма обрадовались, не зная истинного состояния казны.
Наступило четырнадцатое января, праздник Хилариуса и Феликса. Все встали очень рано. Рыцари надели кольчуги. Фермер нацепил свою самодельную кольчугу, и рыцари откровенно смеялись над ним, пока не поймали на себе гневный взор короля.
Фермер пристегнул Хвостосек — меч вошел в ножны легко, как нож в масло, и остался там. Священник внимательно поглядел на меч и только головой покачал. Кузнец посмеивался.
Наступил полдень. От волнения никто не мог есть. День тянулся медленно. Хвостосек по-прежнему не проявлял ни малейшего стремления выскочить из ножен. Никто из наблюдателей на холме, даже мальчишки, взобравшиеся на деревья, ни на земле, ни в воздухе не замечал признаков приближения дракона.
Кузнец расхаживал, посвистывая, но остальные жители деревни только вечером, когда появились звезды, начали подозревать, что дракон и не думает возвращаться. Но они вспоминали его торжественные клятвы и продолжали надеяться. Когда же наступила полночь и назначенный день истек, разочарованию жителей Хэма не было предела. Зато кузнец торжествовал.
— Я же говорил, — напомнил он. Но они еще ничего не поняли.
— Он все-таки тяжело ранен, — говорили одни.
— Мало мы ему времени дали, — соображали другие. — В горы так тяжело и долго добираться, а ему нужно столько нести. Может, помочь ему надо.
Но миновал следующий день и еще один. Надеяться уже перестали. Король пришел в ярость. Еда и питье кончились, и рыцари начали громко роптать. Им хотелось вернуться к дворцовым развлечениям. Но королю нужны были деньги. Он простился со своими подданными поспешно и холодно и аннулировал половину квитанций. Фермеру Джайлсу он на прощание едва кивнул.
— Мы обратимся к вам позже, — сказал он и уехал со своими рыцарями и герольдами.
Самые простодушные энтузиасты надеялись, что скоро придет письмо от короля, он призовет мастера Эгидиуса к себе и хотя бы посвятит его в рыцари. Через неделю письмо действительно пришло, но совершенно иного содержания. Оно было в грех экземплярах: для Джайлса, для священника, а третий надлежало вывесить на дверях церкви. Только из экземпляра, предназначенного священнику, можно было извлечь какую-то пользу, потому что написано письмо было особым шрифтом, столь же непонятным жителям Хэма, как книжная латынь. Но священник перевел его на простонародный язык и прочел с церковной кафедры. Письмо было не по-королевски коротким и сугубо деловым: король торопился:
«Мы, Август Б. А. А. А., б. и д. Государь и пр., сообщаем, что решили для безопасности нашего Королевства и поддержания нашего престола дракона, именующего себя Хризофилаксом Богатым, разыскать и жестоко наказать за его коварные дела и злонамеренные поступки. Рыцарство нашего двора должно незамедлительно вооружиться и быть готовым к свершению этого подвига, как только Мастер Эгидиус А. Ю. Агрикола прибудет к оному двору, поскольку означенный Эгидиус показал себя человеком преданным и способным сражаться с великанами, драконами и прочими врагами, нарушающими Королевский покой, мы приказываем ему немедленно отправиться в путь и присоединиться к нашим рыцарям со всей возможной быстротой».
Жители Хэма считали, что это большая честь и следующим шагом будет посвящение в рыцари. Мельник страшно завидовал.
— Высоко поднимется друг Эгидиус, — сказал он. — Надеюсь, он нас не забудет, когда воротится.
— Может, он и вовсе не воротится, — сказал кузнец.
— Хватит, заткнись, морда лошадиная, — оборвал Джайлс. — Будь проклята такая честь! Если вернусь, даже общество мельника будет мне приятно. Все-таки меня утешает то, что некоторое время я не увижу вас обоих. — С этими словами он ушел.
Для короля не изобретешь отговорки, как для соседей: овцы, пахота, молоко или вода, — пришлось оседлать серую кобылу и отправиться в путь. Провожал его священник.
-- Надеюсь, ты взял крепкую веревку? — спросил он.
— Это зачем? — удивился Джайлс. — Повеситься?
— Никоим образом! Мужайся, мастер Эгидиус! — сказал священник. — Мне кажется, ты можешь положиться на свою удачу. Но все же захвати веревку подлиннее, она тебе пригодится, если меня не обманывает моя проницательность. Ну, прощай же, да смотри возвращайся невредимым!
— Ох! Вернуться и увидеть свой дом и землю совсем запущенными... Будь они прокляты, драконы! — ответил Джайлс. Потом запихнул в седельную сумку большой моток веревки и отправился в путь. Пса он не взял — тот все утро старался не попадаться на глаза. Когда хозяин уехал, Гарм прокрался в дом и выл всю ночь. За это его поколотили, но он продолжал свое.
— Караул, караул! — тявкал он. — Не увижу я больше моего дорогого хозяина, а ведь он такой был грозный и великолепный! Лучше бы я с ним пошел.
— Заткнись! — прикрикнула жена фермера. — Не то не доживешь до того, чтобы увидеть, вернется ли он.
Вытье собаки услышал кузнец и объявил:
— Дурной знак! — При этом вид у него был довольный.
Прошло много дней — вестей не было.
— Отсутствие вестей — дурные вести, — провозгласил кузнец и громко запел.
Фермер Джайлс прибыл ко двору усталый и запыленный, но рыцари в начищенных кольчугах и сверкающих шлемах стояли наготове возле своих коней. Им не нравилось, что король вызвал фермера и включил его в их славные ряды, поэтому они настояли на буквальном выполнении приказа и ждали появления Джайлса, чтобы сразу же выступить в поход. Бедный фермер едва успел проглотить кусок хлеба и запить его вином, как снова оказался в пути. Кобыла его обиделась. К счастью, ее мнение о короле осталось невысказанным: оно было весьма непочтительным.
День клонился к вечеру. «Слишком поздно начинать охоту на дракона», — думал Джайлс. Но много они не проехали. Рыцари не спешили: ведь главное — это выступить в поход. Они ехали шагом нестройными рядами: рыцари, эсквайры, слуги и пони с поклажей. Позади на своей усталой кобыле трясся фермер Джайлс.
Когда наступил вечер, сделали привал и раскинули шатры. О съестных припасах для фермера Джайлса никто не позаботился, пришлось ему одалживать у других. Кобыла негодовала и отреклась от верности династии Августа Бонифация.
На второй день продолжали путь. На третий различили вдали туманные очертания негостеприимных гор. В скором времени оказались там, где полностью не признавалась власть Августа Бонифация. Ехали осторожно, держась ближе друг к другу. На четвертый день добрались до Диких Холмов, до границы таинственной страны, где, по слухам, обитали сказочные жители. Вдруг ехавший впереди всадник заметил на песке у ручья огромные следы. Подозвали фермера.
— Что это, мастер Эгидиус? — спросили у него.
— Драконьи следы, — отвечал он.
— Вперед!
Теперь устремились на запад. Фермер Джайлс оказался во главе колонны, кольца на его кожаной куртке так и звенели. Но это было неважно, потому что рыцари громко болтали и смеялись, а ехавший среди них менестрель пел песни. Припев то и дело громко подхватывали хором. Пение всех приободряло: песня была хорошая, ее сложили в прежние времена, когда битвы случались чаще, чем турниры. Но петь было неблагоразумно: из-за этого все здешние обитатели слышали приближение рыцарей, во всех западных пещерах драконы настораживали уши. Трудно было надеяться застигнуть Хризофилакса спящим.