Сызнова узреть Королевское Древо Кузнецу не довелось, сколько он его ни искал. Как-то раз, когда он разыскивал дорогу через Окраинные Горы, тропа вывела в глубокую долину, на дне которой раскинулось озеро. В лесу, подступавшем к воде, задувал ветерок, однако водная гладь оставалась безмятежно ровной. Долина утопала в пламени заката, но то был вовсе не закат — алым светилось само озеро. Кузнец взобрался на утес, нависавший над водой, и посмотрел вниз; ему почудилось, будто он глядит в бездну. В этой бездне причудливо колыхались огненные языки, схожие с громадными водорослями; а среди них сновали туда-сюда некие пламенные существа. Пораженный увиденным, Кузнец спустился на берег и опустил в озеро ногу. Точнее, попытался опустить — поверхность озера была тверже камня и каверзнее льда. Он шагнул вперед, тотчас поскользнулся и упал, а над озером раскатился звон, и меж берегов заметалось гулкое эхо.

И в тот же миг ветерок обернулся бешеным Вихрем. Взревев чудовищным зверем, Вихрь подхватил Кузнеца, швырнул его на берег и повлек вверх по склону, крутя и вертя, точно опавший лист. По чистой случайности Кузнец наткнулся на березку, прильнул к деревцу и вцепился в него обеими руками, а Вихрь яростно боролся с человеком, норовя унести его прочь; но березка не уступала неистовым порывам и лишь склонялась все ниже, к самой земле, и обнимала Кузнеца ветвями. Когда же Вихрь наконец стих, Кузнец поднялся и увидел, что березка стоит нагая. На деревце не осталось ни единого листика; березка плакала, и слезинки каплями дождя срывались с ее ветвей. Тогда Кузнец погладил белую кору и промолвил: «Будь благословенна, ты, спасительная береза! Чем я могу отблагодарить тебя? Чем помочь?» И дерево ответило — легким трепетом, который Кузнец ощутил своей ладонью. «Ничем ты мне не поможешь, — ответила береза. — Уходи. Вихрь преследует тебя. Ты не из этого мира. Уходи и не возвращайся никогда!»

   Поднимаясь по склону, Кузнец чувствовал, как сбегают по его щекам слезы дерева, и горечь этих слез обжигала ему губы. Обратный путь был долог и печален. Прошло много времени, прежде чем он снова переступил рубеже Волшебной Страны, томимый желанием проникнуть в ее сердце.

   В конце концов Кузнец отыскал дорогу, перевалил через Окраинные Горы и шел, пока не добрался до подножия Внутренних Гор, неприступно высоких и устрашающе крутых. Впрочем, ему посчастливилось найти тропинку, которая привела к перевалу, и вот наступил долгожданный день — преодолев теснину, он увидел перед собой Долину Вечного Утра, хоть и не знал, что она так зовется. Мурава в той долине была зеленее, чем на лугах по другую сторону Окраинных Гор, — а уж людская, привычная трава и вовсе ей не чета. Воздух был невероятно прозрачен, и взгляд различал даже крохотные алые язычки птах, выводивших трели на дальнем склоне широкой долины.

   Горы ниспадали в долину длинными и пологими склонами, по которым журча сбегали бесчисленные ручейки. Охваченный восторгом, Кузнец устремился вниз. Едва он ступил на траву Долины, его слуха коснулось эльфийское пение, и он устремился на звук и на лугу у пестревшей лилиями реки встретил прекрасных девушек. Они танцевали — кружились, расходились, чтобы снова сойтись, ступали почти невесомо; Кузнец зачарованно следил за чудесным танцем, и ноги сами понесли его к танцующим. Девушки замерли, и вдруг навстречу Кузнецу шагнула юная дева — ее волосы струились по плечам, платье перехватывал тонкий поясок.

   Она засмеялась и промолвила:

   — Ты стал смелее, Осененный Звездой! Неужто не боишься Королевы? Что скажет она, узнав о твоей дерзости? Или у тебя есть ее дозволение?

   Кузнец смутился: дева будто прочла его мысли. Ему и вправду мнилось, что вместе со звездой он получил разрешение бродить где вздумается. Выходит, он заблуждался...

   Но дева улыбнулась, и ее улыбка рассеяла страхи.

   — Идем! — молвила она. — Раз пришел, так потанцуй со мной. — И, взяв Кузнеца за руку, увлекла его в круг.

   Они танцевали, и на краткий миг Кузнец познал всю радость и силу, все упоение этого стремительного танца. Но очень скоро — во всяком случае, так ему почудилось — они остановились. Дева наклонилась, сорвала белый цветок и приладила к его волосам.

   — А теперь прощай! — сказала она. — Быть может, мы встретимся вновь, если того пожелает Королева.

   Кузнец не помнил, как вернулся из Волшебной Страны. Ни как выбирался из долины, ни как пересек рубеж — очнулся он уже поблизости от родных мест; народ в деревнях, через которые он проезжал, провожал его удивленными взглядами и долго смотрел вслед. На пороге дома Кузнеца радостно обняла дочь — он вернулся раньше, чем обещал, но семья уже заждалась.

   — Отец! — воскликнула Нэн. — Где ты был? Как ярко сияет твоя звезда!

   Кузнец переступил порог, и звезда померкла. Жена взяла Кузнеца за руку, подвела к очагу, обернулась и взглянула ему в лицо.

   — Милый мой муж, — сказала она, — где ты побывал и каких навидался чудес? И откуда этот цветок у тебя в волосах?

   Она осторожно вынула цветок и положила себе на ладонь. Казалось, что цветок этот находится сразу и здесь, и где-то в неведомой дали; он неярко светился, и на стены ложились тени, почти черные в сгущающихся сумерках. Тень Кузнеца, стоявшего со склоненной головой, была самой большой из всех.

   — Отец, ты как великан, — проговорил молчавший до того Нед.

    Этот цветок не засох, и свет его ничуть не потускнел. Семья Кузнеца хранила его в тайне, как бесценное сокровище. Кузнец смастерил для него ларец с особым ключиком, и в этом ларце цветок передавали из поколения в поколение. Многие потомки Кузнеца открывали ларец и любовались Живым Цветком, пока ларец не закрывался сам собой, и изменить такой уклад было не в людской воле.

   А годы шли своим чередом. О том Празднике Хороших Детей, на котором Кузнец — ему тогда не исполнилось еще и десяти лет — получил звезду, уже и не вспоминали. В деревне справили следующий Пир Двадцати Четырех, и Праздничный Пирог испек Альв, вступивший в должность Мастера Повара и взявший себе ученика по имени Харпер. Спустя двенадцать лет Кузнец возвратился из Волшебной Страны с Живым Цветком, затем минула еще дюжина лет, и подступил срок очередного Праздника, третьего на памяти Кузнеца. Стояла поздняя осень, на ветвях деревьев трепетала золотая листва, землю устилал багряный ковер опавших листьев. Кузнец бродил по лесу у подножия Окраинных Гор, бродил, погруженный в раздумья, и потому не услышал шагов у себя за спиной.

   На сей раз он вступил в Волшебную Страну званым гостем. Ему выпал дальний путь — пожалуй, так далеко в глубь Страны он еще не заходил. Его направляли и охраняли, но дорогу он помнил плохо, ибо взор ему нередко застилали туман и мгла; помнил только, что очутился на пригорке под ночным небом, усыпанном мириадами звезд, и предстал перед Королевой. У нее не было короны, и она не сидела на троне, а стояла на пригорке, во всем своем королевском величии, окруженная бесчисленным воинством; оружие и доспехи мерцали и искрились, точно звезды в вышине, а Королева была выше копий, вздымавшихся под самые небеса, и над ее головой горело белое пламя. Знаком она велела Кузнецу приблизиться. Он робко шагнул вперед, чувствуя, как подгибаются колени. Высоко и чисто пропела труба — и вдруг они остались одни.

Кузнец стоял перед Королевой, в смятении забыв преклонить колени; вдобавок он ощущал себя полным ничтожеством — а разве дозволено такому выказывать почтение Королеве Волшебной Страны? Наконец он поднял голову и встретился с Королевой взглядом; и сколь велико было его потрясение, когда он узнал в Королеве прекрасную деву из Зеленой Долины, ту самую, под чьими стопами распускались цветы. Она улыбнулась, подтверждая его догадку, и приблизилась к Кузнецу. Они долго беседовали — в молчании, ибо слова были не нужны. Многое узнал Кузнец от Королевы, и знания эти подарили ему и радость, и печаль. Внезапно его мысли обратились к прошлому, Кузнец припомнил всю свою жизнь, день за днем, вплоть до того давнего Пира Двадцати Четырех, на котором он получил звезду; вспомнил крохотную белую фигурку с волшебной палочкой в руке — и, терзаемый стыдом, опустил взор, не в силах выдержать ослепительной красоты Королевы.